«Начал угрожать, что убьёт меня»: истории девушек, переживших домашнее насилие

Во время пандемии число жалоб на домашнее насилие выросло в 2,5 раза (за апрель поступило 13 000 сообщений). Ответственность за побои – штраф в 5000 рублей, и он не сдерживает агрессоров от нападений. Корреспондентка How to Green Екатерина Клементьева поговорила с девушками, пережившими домашнее насилие, и юристкой «Правовой инициативы» Ольгой Гнездиловой о том, почему в России нужен закон.

Имена героинь изменены.

«Уход от него был похож на побег»

Шесть лет назад Лиза познакомилась на работе с молодым человеком: он был её начальником. Сперва парень казался хорошим, перспективным и с целями на будущее – очень нравился девушке и её родителям. Никаких предпосылок к домашнему насилию не было. Встречались три года, а насилие началось через полгода отношений, когда они стали жить вместе: «Тогда он впервые дал мне пощёчину. После, естественно, долго извинялся: вымаливал прощение цветами, обещаниями и клятвами, а я верила и прощала».

Потом началось психологическое насилие. Лиза не могла забеременеть, а парень называл её «пустой женщиной, которая не может дать ему ребёнка». Себя в этом не винил, потому что он – «полноценный».

«Заставлял меня сидеть дома, не давал работать. А потом физическое насилие стало чаще и жёстче – доходило до разбитых губ и ударов по голове. При этом я чувствовала не физическую боль, а психологическую – не понимала, почему он так поступает со мной. Многие его друзья говорили, что я сама виновата в его поступках (его все знали с другой стороны на работе). Никто мне не верил и думал, что я наговариваю на своего молодого человека», – вспоминает девушка.

Лиза шесть раз обращалась в полицию: когда он выкидывал её вещи, не давал уехать или позвонить, отбирал телефон. Сначала шла в отделение, но потом забирала заявление. Потому что парень говорил, что «так будет лучше, так надо». По словам Лизы, она будто под гипнозом верила и прощала его. Правоохранительные органы проводили беседы: «Полицейские привозили нас с парнем в отделение, а потом говорили: “А что мы сделаем ему? Давай вы помиритесь, так же у всех”. Я показывала синяки на руках и лице, но в ответ слышала только: “Не убил же”».

Вместе с парнем она выходила за забор РУВД (районное управление внутренних дел – Прим. ред.), а он смеялся и непринуждённо тащил девушку домой. Лиза говорит о том, что её уход от него «был похож на побег». В последнюю ссору он разбил ей нос и украл ноутбук, пока они ехали в лифте. Девушка поехала к родителям, собрала вещи и уехала в Москву. Не знала, что там делать, но оставаться в родном городе больше не могла. Сейчас, спустя два года после расставания, Лиза не вспоминает о нём, но первое время боялась приезжать домой, чтобы навестить родителей. Она волновалась, что он узнает о её приезде и будет следить.

«Он пытался найти меня и звонил с номеров подруг и друзей. Но чем дольше я была без него, тем сильнее понимала, что надо менять всё. Сложно было в следующих отношениях: почему-то я ожидала к себе такого же отношения от будущего супруга, но раны зажили, остался только шрам на губе».

Как государство должно защищать пострадавших

По словам юристки Ольги Гнездиловой, в большинстве стран действуют охранные ордера – защитное предписание, запрещающее нападавшему приближаться к пострадавшей, отправлять сообщения и контактировать с ней. Краткосрочный ордер [сроком до 10 дней] выдаётся полицией и, если основания не отпали, продлевается судом. Ольга уточняет, что за нарушение ордера также нужно установить серьёзную ответственность, а не минимальный штраф.

«В России женщины часто не готовы обращаться за помощью, так как им некуда идти – они живут в одной квартире с агрессором. Но во многих странах охранный ордер предполагает, что покинуть общий дом должен именно нападавший, – рассказывает Ольга. – Сейчас мы ведём дела нескольких женщин, которые снимают жильё с детьми, хотя по закону владеют половиной квартиры [вместе с агрессором]. В этом направлении также нужны поправки в законодательство».

Сейчас мы сталкиваемся с тем, что женщина в синяках и с сотрясением должна переезжать, устраивать детей в садик и школу, что не сделать без прописки. По словам Ольги, это останавливает от обращения в полицию и девушки живут в надежде, что всё разрешится само. К сожалению, природа домашнего насилия «показывает, что оно только нарастает и рано или поздно создаёт угрозу жизни».

«Поэтому государство должно принять комплексные поправки в законодательство, чтобы не только установить уголовное наказание за домашнее насилие, но и предоставить пострадавшей бесплатную юридическую и психологическую помощь, право остаться в своём доме или доступный переезд, включая помощь в адаптации детей на новом месте. Без этого бесчеловечно возлагать на пострадавшую ответственность “почему не уходишь”».

«Если ты уйдёшь, я подожгу дом твоих родителей»

Настя познакомилась с будущим парнем в семнадцать лет – их отношения продлились почти три года. Познакомились в интернете и сразу пошли в кино. Парень был очень вежливым и обходительным, ему было восемнадцать и он работал в сфере медицины. По словам Насти, первый год всё было идеально – не было даже поводов для мелких ссор. Потом он связался с дурной компанией: стал приходить под кайфом, срываться и кричать без повода.

«Заставлял меня чувствовать себя неполноценной, убеждал, что я всё делаю не так и что я недостаточно хороша для него. Тогда же появились первые пощёчины. Я никому не рассказывала об этом. Стыдливо прятала синяки под рукавами и думала, что у него просто сложный период», – рассказывает Настя.

Три года назад, в ночь с 9 на 10 мая, парень решил «отпраздновать победу» с друзьями. А в 2:14 ночи позвонил девушке, попросив срочно забрать его. «И я помчалась на машине забирать его из пригорода, – вспоминает девушка. – Всю дорогу он молчал и только возле дома озвучил: “Кажется я убил человека”. Я обернулась посмотреть, насколько он пьян, а в руках увидела кровавый нож». Всё, что Настя помнит о той ночи, – слёзы, дикий страх, несколько обрывков происходящего и свои мысли: кто этот человек рядом, куда делся любимый и заботливый мужчина? Плакать и нервничать она начала уже после того, как отвезла парня в безопасное место. В итоге человек, на которого он напал, выжил, а заявление писать не стал – обошлось суммой, которую бывший Насти откладывал на машину.

После того случая синяки больше не проходили. Ей запрещали выходить из дома и общаться с друзьями. Настя рассказывает, что он мог спокойно прижать её к стене и начать душить за то, что девушка поехала помочь родителям.

«Насмешки над работой, увлечениями и мечтами казались мелочью по сравнению с физическим и психологическим насилием. Он говорил: “Ты моя, ясно? Увижу кого-то рядом – убью”. А я не сомневалась, что убьёт. “Не лезь к чужим детям, рожай давай своих”. “Если ты уйдёшь, я подожгу дом твоих родителей”. А потом злорадно смеялся».

По словам Насти, ей не хотелось открывать глаза по утрам. Полной картины не знал никто: «А самое страшное – он стал называть меня своей женой. Настаивал на том, чтобы я расписалась с ним и забыла всех родных». Настя думала уйти от него, но чаще просто чувствовала, что не хочет жить, смотрела в потолок с мыслями: «Почему это происходит со мной? За что мне это?» На ней был его кредит – пришлось заставить его выплатить всю сумму, а потом разрывать отношения: «Когда я твёрдо решила от него уйти, он начал угрожать, что выкрадет и отравит мою собаку, что подожжёт дом моих родителей. Это был ужасный период. Он клялся в любви и в том, что всё изменится. А когда я отказывалась сойтись, он менялся на глазах».

Девушка рассказала, что, когда он выплатил кредит, она в этот же вечер поехала к его родителям без него и рассказала всю правду об их отношениях. Его отец помог Насте разорвать отношения так, чтобы её бывший парень не мстил и не выслеживал её.

«Это реально страшно: абьюзеры идеальные в самом начале. Год всё было хорошо: он заботился, любил, был тем, кого я хотела видеть рядом с собой. А потом стал жестоким дома. Зато играл идеального парня при друзьях и родных. Ни мои, ни его родители ничего не знали. А я думала: у всех бывают сложные периоды, так-то он отличный!»

Почему закон о профилактике домашнего насилия всё ещё не принят

По словам Ольги Гнездиловой, против закона действует большое консервативное лобби, оно открыто заявляет о непринятии гендерного равенства и о главенствующей, «воспитательной» роли мужчины в семье.

Главный камень преткновения, по мнению Ольги, лежит в вопросе, можно ли применять физическое наказание по отношению к детям. Законопроект о профилактике семейно-бытового насилия призван защитить любого члена семьи, вне зависимости от возраста и пола.

«Хоть проект и не содержит норм об изъятии детей, консерваторы продолжают на этом спекулировать и настаивают, что у родителей есть право на физическое наказание. Где границы этого наказания – никто не знает, но огромное количество детей погибает в семьях от побоев родителей. Часто они начинаются с малого и перерастают в опасную жестокость только потому, что ни общество, ни государство не готово осудить эти практики. Сейчас власти действительно самоустранились от решения проблемы и отложили обсуждение законопроекта, опубликованного Советом Федерации в декабре».

«Муж смотрит мне в глаза и говорит, что ничего не делал»

Наташа познакомилась с будущим мужем в 2005 году, когда они учились в одном университете. Через три года они поженились. По словам Наташи, он был добрый, нежный и отзывчивый парень. После рождения первого ребёнка муж Наташи пошёл в спортзал и начал принимать гормоны, потом стал изменять, но уйти от него не получилось: «Моя мама намекала, что мужа бросать нельзя и все проблемы нужно решать в семье. Она не выгоняла меня из своего дома, но я чувствовала, что мне некуда идти. В итоге я поверила в его искренность: что ему дорога семья и он больше не будет изменять».

После того случая Наташа почти перестала разговаривать с мужем. Он приходил домой и обрывал шторы, кидал телефон, но ещё не проявлял агрессию к ней и ребёнку. Потом появился второй сын, но нормальных отношений не было: «Мы общались как соседи: он снова стал изменять, я не обращала внимания, секса тоже не было – так прожили два года. Я не уходила от него, потому что он угрожал отобрать детей. Своей квартиры у меня не было, я боялась, что родители снова не поддержат. Всё это время физического насилия не было, только перебранки, маленькие скандалы и безразличие».

Когда младшему сыну исполнился год, Наташа запустила первый онлайн-курс, стала немного зарабатывать и стремиться к финансовой независимости, чтобы купить отдельную квартиру. В 2018 году она подала на развод: муж говорил, что заберёт детей, но не предпринимал никаких действий, всё было только на словах.

«3 декабря 2018 годы мы развелись, он спокойно пришёл и подписал согласие [на развод]. Но когда узнал, что я купила квартиру и перееду от него, начал угрожать, что убьёт меня, называл шлюхой. Это продолжалось ежедневно в течение двух недель. Говорил детям: “Попрощайтесь с мамой, вы её больше не увидите”», – вспоминает Наташа.

Наташа говорит, что единственное, чего она хотела, – убедить его разойтись мирно и договорится, с кем будут жить дети. 5 июля бывший муж предложил поехать на дачу и поговорить там, она согласилась. «Мы приехали вечером, дети были в гостиной, я и бывший муж на кухне. За столом он снова стал заводиться, орал и обзывал меня шлюхой, – рассказывает девушка. – Я решила, что дети не должны это слышать и надо уехать: взяла сумку и вышла из дома, но дойти до ворот не успела. Он догнал меня, схватил за шею и стал душить со словами: “Сука, я тебя убью. И никто тебя не найдёт”. Сначала я кричала, но потом звуки стали похожи на хрип. Было страшно: успела представить, куда он денет труп и как поедет домой с детьми».

Когда бывший муж отпустил Наташу, она попробовала сесть и достать телефон, но он выхватил его и кинул в кусты. По словам девушки, она чувствовала полное бессилие – сначала мужчина кричал на неё, а потом сказал: «Иди укладывай детей спать». В 22:30 она зашла к сыновьям и села рядом: «Дальше помню всё как в тумане. Бывший муж вернул мне телефон, я потрогала шею, увидела небольшие следы крови и сфоткала их. Потом пошла, уложила детей и легла между ними – это было самое безопасное место».

Наутро Наташа попросила бывшего мужа отвезти её с детьми к её маме: «Когда мы сели в машину, он шёпотом спросил меня: “Может быть, в лес?” Я вспомнила, как в начале июня он пугал меня тем, что привяжет к дереву, изуродует, а тело закопает. Я набрала маму и всю дорогу до дома родителей говорила ей, какие населённые пункты мы проезжаем».

6 июля Наташа подала заявление в полицию, где возбудили два дела: административное (из-за побоев) и уголовное (из-за угрозы убийства). Второе возбудили автоматически: слова «я тебя убью» – состав преступления.

«Суды – отдельная мука. Муж смотрит мне в глаза и говорит, что ничего не делал. Они с адвокатом выдвигали версию, что я вышла из дома, а за забором меня кто-то изнасиловал, что я упала в кусты, что побои уже были. Приходится всё доказывать. У нас была очная ставка – пять часов сидели друг напротив друга, а адвокат бывшего мужа задавала мне разные вопросы, например: “А как часто вы садитесь в машину к тем, кто угрожает вам убийством?” Было очень тяжело».

Мужчину признали виновным в побоях, пришлось выплатить штраф 5000 рублей. Дело по угрозе убийства всё ещё идёт.

Поможет ли суд и полиция?

«Как правило, дела об угрозе убийством возбуждают, когда нападение уже совершено. В нашей практике были ситуации, когда муж душил жену, ей удалось вырваться, а на шее оставались следы, – рассказывает Ольга Гнездилова. – Конечно, это было покушение на убийство, но следствие решило, что только угрозы. В другом случае мужчина едва не выбросил с балкона многоэтажки собственного ребёнка. И вновь только “угроза”. Что касается словесных угроз или переписки, здесь ответ у властей и вовсе короткий – “угроза не является реальной”».

Ольга считает, что всё равно нужно обращаться в полицию, правозащитные организации, обжаловать отказы, а потом идти в Европейский суд, который занимает принципиальную позицию по теме домашнего насилия, ведь капля камень точит.

Какие есть способы уйти от агрессора?

Для того чтобы уйти, нужно обратиться в кризисный центр или правозащитную организацию, помогающую пострадавшим от домашнего насилия. Если таких нет в вашем регионе, стоит обратиться в московскую, где при должной координации получается найти выход: «Преследует ли нападавший или нет, в любом случае стоит заблокировать контакты и первое время не сообщать свой адрес даже самым близким. Когда вы поймёте, что вы в безопасности, контакты можно возобновить. План безопасности разрабатывается с каждой пострадавшей индивидуально, в зависимости от ситуации».

Куда обратиться за помощью

Всероссийский телефон для женщин, пострадавших от домашнего насилия: +7 800 7-000-600

Телефон доверия центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сёстры»: +7 (499) 901-02-01

Телефон доверия Московского кризисного центра помощи женщинам и детям: +7 (499) 977-20-10

Центр «Насилию.нет»: https://nasiliu.net

Также на сайте центра доступна карта с номерами и адресами кризисных центров по всей России: https://nasiliu.net/karta-pomoshhi/