Виктим-блейминг (англ. 'обвинение жертвы') — явление, когда после травмирующих действий в жизни человека начинают обвинять не виноватоваго, а саму жертву. Как правило, обвинение жертвы принимает форму расистских, сексистских и классистских утверждений. Виктим-блейминг является частью культуры изнасилования, в которой насилие над женщинами считается обычной вещью, а господствующие нормы и средства массовой информации нормализуют сексуальное насилие над ними. How to Green поговорил с тремя девушками, которые подверглись обвинениям после насилия, и записал их истории. Имена девушек изменены.
Елена Барановская
Это случилось пару лет назад. Мне было чуть больше 20. Я была выжата абьюзивными отношениями, в которых парень меня постоянно во всём обвинял, а потом он меня бросил. После расставания я не знала, как и где мне дальше жить, кому можно доверять… Жизнь разделилась на до и после.
После того, как мы расстались с тем парнем, я начала жить у своего друга. Мы с ним были давно знакомы, у нас были общие друзья и он любезно предложил перекантоваться у него. Но всё оказалось не так радужно — он начал меня насиловать. Я была в настолько подавленном и самоуничижительном состоянии, что поначалу даже не поняла, что происходило, пока не рассказала обо всём очень близкому другу. Тот был в шоке; ни он, ни я не ожидали такого поведения от нашего общего знакомого.
Так получилось, что виктимблеймить меня стал именно тот знакомый, которому я рассказала о насилии. Когда узнал, что я посещала дом того парня не раз и якобы позволяла это с собой делать, он начал винить меня. Почему? Потому что не мог понять, почему я не давала отпор, а просто позволяла с собой это делать. Да ещё и не стала активно ему помогать разбираться с насильником, а просто молчала.
Когда тебя обвиняют в том, что кто-то совершил над тобой насилие любого характера, у тебя включается чувство обиды и жалости к себе. Обиды на то, что это несправедливо. Ты не должна уметь защищаться от других, это другие должны не нападать. Было очень обидно, потому что никто не мог понять мотивов моих поступков, и пожалеть себя могла только я сама. На самом деле, я постоянно стараюсь дать людям как можно больше информации о том, что предшествовало изнасилованию, как будто оправдываясь за него. Готовлюсь, что иначе человек заведомо станет винить меня, а так есть шанс дать ему полную картину, выторговать у него поддержку в свою сторону.
С другом у нас было много стычек на почве виктим-блейминга, и то, что за год мне удалось перевернуть его представления об отношении к жертвам, даёт мне больше уверенности в себе. Также поддержку мне дают и чужие рассказы о случившемся в их жизни, к примеру движение #MeToo. Очень хорошо, что жертвы насилия объединяются и поддерживают друг друга — таким образом люди лучше понимают, как стоит относиться к нам.
К слову, месяц назад я рассказала о случившемся насилии своей маме, и её первой реакцией также стал виктим-блейминг. Она сказала, что я могла бы жить у неё, а не ездить по чужим квартирам. Уже после она сказала, что ей очень жаль. Мне сложно понять, почему для виктим-блеймера обвинение является первой реакцией, даже если жертва — близкий и важный человек.
Я не сталкивалась с виктим-блеймингом от незнакомых людей, потому что стараюсь не распространяться о себе среди чужих. Не могу говорить за всех, но предположу, что близкие занимаются виктим-блеймингом, потому для них это тоже стресс. Они думают, что, возможно, могли как-то повлиять на это со своей стороны. Будто бы их ругань поможет нам в будущем не попасть в такую ситуацию.
Я хочу сказать всем людям, которые попали в похожую ситуацию: мы, жертвы, и так знаем, чему стоит научиться для защиты. Лично мне потребность в защите попросту противна, я не хочу защищаться ни от кого. Я просто хочу, чтобы меня не трогали. Лучшее, что могут сделать близкие нам люди, — оказать поддержку, обнять, показать, что они на нашей стороне. Жертвам советую перебороть себя и рассказать о своей боли. Поддержка обязательно найдётся, даже среди чужих колких слов.
Ангелина Рубанова
С виктим-блеймингом я впервые столкнулась после того, как подверглась изнасилованию, мне тогда было всего 10 лет. Меня, хрупкую девочку, игравшую во дворе со змеем в многослойной осенней одежде, позвал куда-то какой-то парень с просьбой помочь. Я откликнулась, потому что в нашем дворе дети в основном друг друга знали и доверяли незнакомым. Я никогда бы не подумала, что парень, которого бы я отнесла скорее к старшим ровесникам, а не к взрослым мужчинам, окажется насильником. Не хочу вдаваться в детали, но я оказалась изнасилована с угрозами расправы при сопротивлении. Это произошло в 150 метрах от дома.
Сразу после произошедшего я в слезах вернулась домой и поверхностно всё описала маме. Та сначала разрыдалась, но потом начались обвинения, что я сама виновата в том, что попала в такую ситуацию. Она говорила, что я глупая и наивная. Когда я подросла и собиралась с кем-то погулять, мне укоризненно говорили: «Ты что, хочешь, чтобы тебя опять изнасиловали?» Долгое время я чувствовала себя действительно виноватой. Мол, я слишком доверчивая, добрая, наивная. Да и мне же было всего 10, в конце концов.
Я верила в свою вину лет до 19 лет. Меня невероятно задевал тот факт, что я получала от матери не поддержку, а пассивно-агрессивные обвинения в случившемся. Это был один из первых моментов в наших отношениях, когда я поняла, что не могу положиться на неё в моральном плане. Из-за отношения к этой ситуации со стороны матери я стала весьма забитой — из-за чувства вины. Начала носить мешковатую закрытую одежду в много слоёв, и меня начали травить в школе. Каждое новое обвинение в том, что я сама сделала это со своей жизнью, ввергало меня в лютый ад. На своём опыте я убедилась в том, что подростки в уязвимом возрасте не способны на критическое мышление, когда все вокруг говорят им, какие они плохие и глупые. Поняла я это только совсем недавно.
Второй раз я столкнулась с виктим-блеймингом в 25 лет. Это произошло уже после того, как я проработала свою позицию в вопросе насилия и пришла к тому, что я ни в чём не была виновата. Я поняла, что идти за малознакомым человеком было глупо, но тогда я чувствовала себя в безопасности рядом с домом. Ошибки случаются. Я перестала молчать о своём опыте: я превратила его в значимую ошибку и знания о том, как это бывает. В интернете я увидела рассуждения о том, что девушка сама виновата в насилии: мол, она определённым образом одевается, ведёт себя. Разумеется, я возразила автору. Я спросила: как могла спровоцировать насилие маленькая девочка, одетая в три слоя одежды, играющая во дворе? как она могла сопротивляться, если насильник в два раза больше неё? Автор же уверил меня, что, судя по моим нынешним фото, я мечтаю о том, чтобы меня «натянули». Что, если мне не хотелось «трахаться» с тем человеком, я должна была отбиваться от него всеми силами и кричать. К сожалению, мои крики бы, кстати, не услышали из-за того, что оказались мы в очень звукоизолированном месте. А у моего лица и волос держали зажигалку, пока прижимали меня сверху. Но ведь десятилетние девочки не могут бояться боли, правда? Не могут от страха предположить, что им нанесут куда больший вред, чем могли нанести по факту?
В ходе разговора автор всё больше убеждал меня, что мне нужно было заниматься самообороной с раннего детства, что я не сопротивлялись и этого хотела. В комментариях меня, разумеется, защищали и говорили о том, что ребёнок — это не взрослый, ведь не каждый взрослый способен хладнокровно мыслить в таких ситуациях. Разошлись полюбовно, кинув друг друга в ЧС. Больше всего ярость вызвало во мне то, что его позицию лайкали, поддерживали: люди искренне верили, что жертвы хотели быть изнасилованы. И жертв, разумеется, не слушали.
Пожалуй, именно второе событие и в целом демонстрация того, как жертв всегда обвиняют, а насильников порой рьяно защищают, заставляет меня опасаться мужчин и излишне традиционных женщин. Эта культура неправильна, ошибочна, но её поддерживает так много людей. Я очень тяжело сходилась со своими партнёрами-мужчинами, и меня почти невозможно вытащить на личную встречу, если я не знаю человека и мало с ним общалась. Да, это помогает избежать нежелательных событий, наверное, — но если вы думаете, что я чувствую себя свободно, когда мне надо всего опасаться, то это не так. Это невероятно давит, и очень сложно не тревожиться лишний раз. Не так давно меня ограбили, и этот страх только укрепился. Мне страшно ходить, когда на улице темно и безлюдно. Общество по большей части говорит, что я должна была делать всё иначе, иначе жить, иначе думать. Очень рада, что хотя бы могу рассчитывать на друзей. Но меня искренне пугает факт, что столько людей поддерживает насильников прямо или косвенно. Это одна из многих причин, почему я не собираюсь рожать ребёнка. Я не хочу, чтобы моя дочь или сын жили в вечном страхе в мире, где их всегда много кто осудит.
Каждый раз я напоминаю себе, как это неправильно, чтобы не чувствовать вину за себя перед миром. Каждый раз я вспоминаю, что не могла оказать должное сопротивление и в этом нет ничего страшного. Я не виновата в том что не готова ко всему, я не виновата в том, что ошибаюсь в объектах доверия, — мы все совершаем ошибки. Но в насилии виноват только насильник. И никак не его жертва. Ничто не может быть достойным поводом для изнасилования.
Полина Добровольская
Меня домогались, когда мне было девять лет. Я сидела в школьной библиотеке и листала журналы. В какой-то момент туда зашёл парень из 11-го класса и сел рядом со мной. Я просто проигнорировала его, потому что не была особо общительным ребёнком. Сначала он просто сидел рядом, но через несколько минут подсел ко мне ближе и спросил, что я читаю. Я была довольно добродушной и глупой и поэтому втянулась в диалог, начала рассказывать о том, что я читаю. В это время парень пододвинулся вплотную и положил мне руку на колено. Я замерла, как статуя, и совершенно не знала, что делать. Просто начала смотреть на библиотекаря, который чем-то занимался, чем именно — не помню. Я думала, что он мне поможет, но он не мог видеть то, что происходит под столом. Парень в это время водил руками по моим ляжкам своей огромной ладонью и иногда прикасался к лобку. Это продолжалось несколько минут. Я взяла себя в руки, встала, развернулась и убежала. Бежала так быстро, что испачкала всю юбку в грязи. В груди накапливалась злость, обида, негодование, я чуть не расплакалась.
Дома меня встретила бабушка — она лежала в кровати и не могла встать, у неё были проблемы с ногами. Я кинула портфель в гостиную и побежала к бабушке, чтобы рассказать о том, что произошло. Но я не смогла — как только я открыла рот, то начала кричать. Я просто кричала и плакала. Было ощущение, что я забыла все слова, словно у меня их из головы кувалдой выбили. Я обхватила себя руками — было ощущение, что касаюсь себя не я. Это было очень странно, я не понимала, что происходит.
В ответ бабушка ударила меня палкой и сказала успокоиться. Через несколько минут я наконец смогла выдавить из себя пару слов и объяснить, что случилось. Когда она узнала, что меня касался парень, она посмотрела на меня как на кусок говна, — сказала, что это не удивительно: «Юбку мамка тебе короткую купила», «Блузка прозрачная», «У тебя ж уже сиськи выросли, чего удивляться», «Сама, наверное, подсела». Она строго наказала мне молчать об этом, потому что боялась, что обо мне подумают что-то не то в её окружении.
Когда бабушка закончила свой монолог, я почувствовала, что меня как будто расплющило. Честно говоря, хотелось ей нос откусить. Я промолчала и просто ушла в зал. Там я легла на кровать и начала чувствовать ужасную ненависть к себе, отвращение. В тот день я ела очень много — хотелось просто затопить, заесть это ощущение. Ещё в тот день меня выпорола мама, потому что я съела порцию сестры. Сестра же попросту на меня обиделась. Это был просто отвратительный день, один из худших в моей жизни. Я до сих пор вспоминаю его с содроганием.
Родителям я про случившееся не рассказывала, да и в принципе пытаюсь об этом случайно не обмолвиться. Вдруг кто-то вновь отреагирует на это так же, как моя бабушка. Я очень боюсь этого. Из-за её реакции я не могу открыться близким, во мне живёт страх за себя. Я бы очень хотела, чтобы её первоначальные слова были другими. Возможно, тогда бы моя жизнь сложилась по-другому.
Если вы являетесь жертвой насилия, изнасилования или абьюза, обратитесь в эти НКО и кризисные центры — там вам предоставят психологическую, физическую и юридическую помощь: «Сёстры», «Анна», Кризисный центр помощи женщинам и детям, «Насилию.нет», «Кризисный центр для женщин».
