«Это не проходит незамеченным»: интервью с психологом проекта о сексуализированном насилии над детьми

По данным ВОЗ, каждая пятая женщина и каждый 13-й мужчина в детстве сталкивались с сексуализированным насилием. Два года назад в России появился проект «Тебе поверят», где помогают пережившим насилие, а также занимаются просвещением родителей. Корреспондентка How to Green поговорила с психологом проекта Анжелой Пиаже о том, как можно помочь справиться с травматичным опытом и можно ли предотвратить насилие.

Анжела Пиаже, куратор психологического направления проекта

— Как родилась идея создать проект?

— Стартом проекта стал материал, который Юлия Кулешова опубликовала в «Таких делах». Это сильный, откровенный и резонансный текст про детство, взросление и сексуализированное насилие со стороны отчима. В конце материала Юлия оставила личный контакт и предложила всем, кому откликнулась статья, объединиться для поддержки, чтобы быть услышанными и найти помощь.

Сразу же после публикации люди начали присылать ей сотни разных писем. Часто это были большие и откровенные истории, сопровождаемые фразами «Я никогда об этом не рассказывала», «Вы будто написали про меня и моё детство». Часть людей прямо говорили, что они не справляются и не знают, куда обратиться. Или что они уже пытались получить психологическую поддержку, но это был неудачный опыт.

Юлия решила собрать команду психологов, а несколько человек из пси-специалистов сами написали и предложили помощь в развитии инициативы. Маленькая команда начала оформляться, а мы стали встречаться, собирать основную структуру проекта, думать об этических принципах, о подходах и о том, что и как мы можем делать прямо сейчас. А психологические консультации начали давать почти сразу.

Сейчас уже сложно сказать, трудно ли было тогда. С одной стороны, да, непросто: так бывает всегда, когда нет чёткой, понятной и прозрачной инструкции (которой у нас, конечно, не было). С другой стороны, трудности компенсировали идейность, кураж и подъём, которые сопровождают создание значимых гражданский инициатив. Мы чувствовали и продолжаем ощущать, что то, что мы делаем, — важно, актуально и востребовано.

— Насколько остро стоит проблема сексуализированно насилия над детьми?

— Если посмотреть статистику ВОЗ, то каждая пятая женщина и каждый 13-й мужчина в детстве сталкивались с сексуализированным насилием. Когда мы говорим об этом, то имеем в виду не только совершённые изнасилования, но и целый ряд действий, подробно описанных, в том числе, в Уголовном кодексе РФ. Кто-то живёт с пережитым насилием всю жизнь, храня как тайну, кто-то старается и скрывает её даже от себя или до определённого момента не идентифицирует эпизоды из детства как травматические. И только после обдумывания и рефлексии человек начинает понимать: это были не детские игры и не проявление родительской любви.

Мы считаем, что проблема стоит остро, а материалов о том, что делать, как предотвратить насилие и к кому обратиться, — практически нет. Мы усердно работаем не только над тем, чтобы пережившие насилие могли получить психологическую помощь, но и над выпуском материалов, лекций, семинаров, проведением консультаций для родителей, специалистов. Просветительская функция — одна из задач, которую мы берём на себя, потому что можно попробовать избежать опасных для ребёнка ситуаций, вооружив его и его близких важными знаниями о телесных и сексуальных границах.

У нас почти нет общественной дискуссии на тему сексуализированного насилия над детьми. В России недавно заговорили о домашнем насилии — и то это «невероятная» тема, вызывающая споры и разные мнения. А сексуализированное насилие в отношении детей — просто шок-контент. Наша задача — наполнять информационное пространство адекватными, корректными данными, представлять экспертизу и создавать возможность внятного диалога там, где ранее было молчание, табу, стигма и мифы.

На фоне зарождающейся дискуссии в России можно столкнуться с острыми мнениями, что дети лгут, выдумывают, что все судебные дела по таким статьям «заказные». Тут хочется прокомментировать, что расследования, связанные с сексуализированным насилием в отношении детей, непростые, требуют особых компетенций от специалистов — и даже труднодоказуемые.

Возможно (я не берусь обсуждать какое-то конкретное дело), правовая система не всегда срабатывает верно и оптимально в силу разных причин. Но это не значит, что самой проблемы сексуализированного насилия в отношении детей нет, что все дела «искусственные». Крайне важно, чтобы пострадавшие и их родители обращались в полицию, чтобы расследования начинались, чтобы система работала и делала это всё лучше и эффективнее.

Иначе реальность выглядит так, как в жизнях клиенток и клиентов нашего проекта. Огромное количество случаев вообще не доходит до обращения, преступники остаются безнаказанными, а дети не получают помощь.

— Как пережитое сексуализированное насилие влияет на детей и подростков?

— Мы считаем более корректным называть насилие над детьми сексуализированным, так как прилагательное «сексуальное» окрашено позитивно-игривыми нотами. А когда мы говорим «сексуализированное», то подчёркиваем, что это было насилие и оно не про сексуальность и не про секс, а про агрессию и доминирование.

Как оно влияет на детей и подростков? Очень хочется говорить корректно, потому что последствий много, а способы реагирования, совладания и переработки травматического опыта у всех разные. Но, безусловно, это не что-то, о чём говорят как о незначительном или нейтральном.

Сексуализированное насилие — опыт, выходящий за границы обыденного. Как правило, сталкиваясь с ним, ребёнок оказывается деморализован. Кроме того, насилие не всегда связано с выраженной физической агрессией. Часто насильник подбирается к ребёнку «на мягких лапах»: постепенно внедряет в общение всё большие вольности в отношении тела. Или начинает что-то рассказывать или показывать, вовлекая в контекст совместной тайны («мы никому об этом не расскажем, даже маме»). Особенно для маленьких детей, дошкольного возраста, общение с автором насилия может казаться интересным, важным, ценным, будто включающим в себя приватные проявления привязанности. Потом ребёнок начинает чувствовать тревогу, страх, стыд, но, как правило, к этому моменту ситуация заходит далеко и маленький человек уже скован молчанием, запуган и максимально растерян.

Иногда дети невербально показывают, что с ними происходит нечто неладное. Может ухудшиться физическое здоровье, сон, ребёнок рисует нетипичные рисунки, возможны сексуализированные игры с другими детьми, навязчивая мастурбация, иногда агрессия. Вообще, это может быть любая резкая смена поведения и/или отношения к какому-то взрослому человеку: неприязнь, боязнь оставаться с ним наедине. Ребёнок при этом не может внятно объяснить ситуацию, потому что не понимает, что происходит.

Часто эпизоды насилия не единичные, а множественные или хронические (длящиеся годами). Ребёнок чувствует себя сообщником, испытывает угрызения совести, вину, страх за благополучие семьи. Возможно депрессивное, агрессивное, самоповреждающее поведение или уход в зависимости у детей постарше.

— Как можно помочь справиться с последствиями насилия?

— Родителям необходимо обратиться за помощью к психологам, компетентным специалистам, для того чтобы определиться в линии своего поведения: как реагировать и как справляться. Очень многое для пострадавшего ребёнка зависит от реакции взрослого. Крайне важно собраться с силами, оставаться спокойным, не обвинять ребёнка и не внушать ему ответственность за произошедшее. Не восклицать: «Ну как же так! Я же говорила так себя не вести!» или «Тебе всё показалось!» Может быть, я скажу удивительный и неочевидный тезис, но значение имеет не только травма, но и период после: была ли возможность обратиться к родителю или другому значимому взрослому, поверили ли ребёнку, поддержали ли. Стала ли устойчивой почва под ногами ребёнка или же мир накренился на долгие годы.

Хочу подчеркнуть, что никто не обладает невероятными ресурсами. Мы все пугаемся, иногда цепенеем, мечемся или хотим перелистнуть страницу и не думать о плохом. Нам может казаться, что с травматическими ситуациями будто нужно совладать, взять и превозмочь их. Но психика так не работает. Мы не может просто не думать «о белой обезьяне». Делать вид, что «ничего такого» не происходило, и игнорировать свои эмоции.

Родители могут ничего не знать про психологию, могут быть растерянными, в панике или отрицании — это нормально. Поэтому им необходимо обратиться за помощью, чтобы сориентироваться в изменившейся системе координат и поддержать ребёнка должным образом.

— Как родители могут обезопасить ребёнка? С какого возраста стоит открыто говорить с детьми на тему сексуализированного насилия?

— Мне кажется, что говорить с детьми на тему сексуализированного насилия — не тот старт, с которого стоит начинать диалог с ребёнком о границах и теле в принципе. Что мы можем делать? Начать с формулировки и внедрения в жизнь семьи важных тезисов. Например, что тело ребёнка принадлежит ему. Этот подход выражается в уважительном и бережном отношении, это означает, что ребёнком нельзя манипулировать как объектом — хватать, переодевать, мыть, насильно пихать еду, щекотать. Мы всегда должны помнить, что перед нами человек, отдельная растущая личность.

Кажется, что напрямую это не связано с сексуализированным насилием, но на самом деле так транслируется деликатное отношение к человеку и его телу как единственно нормальный и приемлемый вариант. Если ребёнок попадёт в опасную ситуацию, то быстрее почувствует, что что-то не так, что происходит нечто непривычное, нежелательное.

Важно, чтобы родители учили детей говорить «нет», разрешали протестовать, поощряли право на собственное мнение и уважали отказ. Дети, которые могут что-то декларировать, топнуть ногой и сказать «нет», — объективно неудобные, но это важно: мы не можем учить детей быть во всем послушными («слушайся взрослых») и при этом ждать от него, что он или она вычислит среди окружения опасного чужака и сможет дать ему отпор. Призыв «слушать взрослых» не работает на тему безопасности ребёнка.

Следующий важный момент — «правило купальника»: с самого маленького возраста, на игрушках или рисунках, в понятной игровой форме мы объясняем, что на теле есть места, которые не принято показывать, давать потрогать другим людям. Так мы формируем представление об интимной зоне тела, зоне гениталий. Исключение — врач в присутствии кого-то из родителей, и никогда это не должно быть тайной. Желательно, чтобы ваши рассказы не расходились с реальностью. Мы не можем учить детей «правилу купальника» и выпускать их без одежды в песочницу или на общественный пляж, потому что это контрпродуктивно. Это должно быть реальным подтверждаемым правилом, которое действует и для детей, и для взрослых.

Ещё обязательно нужно научить ребёнка официальным названиям всех частей тела, включая гениталии: «ягодицы», «пенис», «вульва», «анус».

Это нужно для того, чтобы, попав в опасную ситуацию, ребёнок мог точно описать произошедшее: кто и что делал, какие органы и как трогал, кто и что показывал. Люди с преступными намерениями сторонятся решительных детей, которые могут сказать, например: «Нет, я не покажу тебе свой пенис». Это указывает на то, что ребёнок информирован, защищён, есть неравнодушные взрослые, к которым он сможет обратиться за помощью.

Научите ребёнка правилу трёх шагов:

1. «Нет!» — имеешь право отказать и старшему ребёнку, и взрослому.
2. «Беги!» — в ситуации опасности не стыдно убегать.
3. «Обратись за помощью» (три контакта из числа взрослых, которым ребёнок доверяет). Доверенных людей для списка ребёнок должен выбрать сам, а вы проследите за тем, чтобы они были в курсе, дали своё согласие и телефоны.

К сожалению, мы не можем гарантировать, что, обучив детей, сделаем их неуязвимыми. Реальность такова, что против старшего сильного человека с преступными намерениями практически невозможно противостоять. Однако все вышеописанные пункты, как пазлы, складываются в большую вероятность того, что дети не растеряются в ситуации опасности, поймут, что делать и к кому обратиться.

Из рассказов взрослых, столкнувшихся с сексуализированным насилием в детстве, видно, что часто они не обращались за помощью к родителям, потому что боялись и чувствовали, что, скорее всего, им не помогут. Взрослые не поверят, не поймут, отругают, а ситуация усугубится. Эти наблюдения очень удручают — детям страшнее обратиться за помощью, чем оставаться в ситуации насилия. Поэтому нам, взрослым, важно помнить о своей роли: «Я тот, кто всегда ему поверит и поддержит его. Я тот, кому можно задавать вопросы и обсуждать любые темы. Я на стороне своего ребёнка».

— Как подросткам рассказывать близким о пережитом сексуализированном насилии?

— Официальные данные из разных источников и информация, которую мы накопили за время работы проекта, указывают на то, что агрессором очень часто выступает человек из семьи. Это глубоко неприятная информация, которая противоречит общественному мифу о некоем постороннем злодее в плаще и шляпе, который заманивает ребёнка в подвал конфетами и котятами. Чуждый, преступный элемент из какого-то другого, извращённого мира.

Реальность такова, что насилие совершают близкие люди, имеющие доступ к ребёнку. Узнав это, мы начинаем понимать, что рассказывать о насилии внутри семьи очень непросто. Одна мысль об этом обдаёт ужасом. На ребёнка будто падает ответственность за благополучие, равновесность семьи, он думает: «Если я расскажу, моего отчима или брата посадят в тюрьму? Мама будет плакать, а меня заберут в детский дом?»

В нашем проекте есть консультационная служба для подростков, где можно получить поддержку и поискать ресурсы, к кому и как обратиться. Даже будучи взрослым и рассказывая семье о том, что когда-то происходило, многие сталкиваются с сопротивлением, с вопросами: «Может, ты всё не так поняла? Почему не сказала раньше? Этого не может быть!»

— Почему у нас всё ещё есть культура замалчивания и табуирование этой темы?

— От страха, стыда, непонимания. От отсутствия адекватной, корректной информации, которая помогла бы сформировать полноценный взгляд на проблему. В «Тебе поверят» мы часто выступаем, проводим вебинары, участвуем в создании материалов в СМИ. На нашем сайте и в группе во «ВКонтакте» есть много полезной информации. Мы считаем, что на смену табу и стыдливому молчанию должна прийти понятная и доступная информация.

— Как в России обстоят дела с поддержкой после сексуализированного насилия?

— Дела с поддержкой любых людей, совершеннолетних и нет, которые столкнулись с насилием, в России обстоят, на мой взгляд, недостаточно хорошо. Непонятно, куда обращаться за помощью, какая она нужна: правовая, психологическая, какая-то ещё? Куда бежать в первую очередь? Да, есть кризисные центры, государственные и некоммерческие инициативы, но этого недостаточно и у них часто сложный доступ. Не каждый ребёнок может осознать, нужна ли ему помощь и какая именно, особенно когда есть нарушения физических и психологических границ. Иногда контекст жизни таков, что, только вырастая, спустя года, человек понимает, что всё было категорически небезопасно.

Необходимо развивать дополнительные сервисы помощи для детей и подростков в кризисных ситуациях, в том числе сексуализированного насилия. Чтобы был простой доступ, чтобы там работали этичные, корректные, профессиональные и бережные специалисты, была возможность обратиться быстро, анонимно и оперативно получить ответ. При определённом старании можно найти некоторые ресурсы в сети, но не каждый ребёнок способен на это и их совсем недостаточно.

— Как вы планируете развивать проект?

— Мы начали и планируем увеличивать количество психологов — как в рамках «взрослого» направления, где консультируют людей старше 20 лет, так и в «детско-родительском» направлении, чтобы больше людей могли получать нашу помощь. Также мы хотели бы заняться исследовательской деятельностью, обработать массивы данных, которые у нас уже есть, собрать свою статистику, провести аналитику.

Есть желание увеличивать объёмы просветительской деятельности, записывать больше видеоматериалов для взрослых и детей. И конечно, планируем выпустить курсы по обучению специалистов: психологов, психотерапевтов, полицейских, социальных работников, воспитателей. Всех тех, кто работает с детьми и подростками.

Планов очень много, и мы последовательно реализовываем их.